Упражнения в Маяковском

Некоторые впечатления о музыкально-поэтическом спектакле «Про это».

Вы можете представить себе «Стихи о советском паспорте», спетые на джазовый мотив? А песню Земфиры, звучащую после стихов Маяковского? А «Звезду по имени Солнце» под клацанье пишущей машинки? А вы ноктюрн сыграть могли бы? Впрочем, неважно. Есть звуки – значенье темно иль ничтожно, но.

Спектакль «Про это» как раз  про то, что в XXI веке представления о вечном и сиюминутном давно перемешались, а потому мы говорим «классики» - подразумеваем «современники», и наоборот. Век прошел, как сон пустой, события семнадцатого года вместе со всем сопутствующим превратились в набор персонажей кукольного театра. Не примкнул ли к ним и Маяковский, революцией мобилизованный и призванный, лучший и талантливейший поэт советской эпохи, поставивший точку пули в конце своей издёрганной жизни? Стал условной фигурой в белой рубашке, высвеченной лучом прожектора: с одной стороны – слепящий свет, с другой – темная материя зрительного зала.

Спектакль, показанный в Пензе уже пять раз, делают три человека. Павел Тачков – актер драматического театра, Екатерина Миленькая – журналист, телеведущая и певица, Ирина Одуло – пианистка, а в недавнем прошлом тоже труженица теленовостей. Они разыгрывают на троих странное и притягательное зрелище, сплетенное из очень разных, но все же схожих начал и продолжений.

Интересно, кстати, что на первых порах складывается ощущение, будто каждая из частей этого трио существует сама по себе, и взаимодействие элементов в лучшем случае минимально: Ирина прикована к клавишам, Павел сдержанно мечется в невидимой клетке, Катя проскальзывает время от времени грациозным призраком.

Вот здесь, кстати, следует отвлечься и посвятить пару слов Екатерине Миленькой, чья совершенно настоящая фамилия упорно воспринимается как псевдоним, причем не слишком подходящий, ибо в чертах лица, линиях фигуры и дьявольщинке взгляда читается нечто иное. Как раз то самое, что и должно было сводить с ума бедного маленького Маяковского с его огромным ростом и громовым голосом. Потому-то, кстати, вполне брутальный Тачков – сочный голос, сверкающий взор, любовь к регби и вообще Мужик – предсказуемо отходит на второй план этого несвиданья под луной.

К слову сказать, переодевания Катерины из одного элегантного наряда в другой, а потом и третий, сплошь сакральных цветов – черный, красный, белый – ощущаются моментами вовсе не обязательными. В драных джинсах да линялой майке она явно сохранила бы способность выглядеть столь же обворожительно, если даже не более. Потому-то, когда в одном из эпизодов она предстает босой и с растрепанными волосами, вдруг повисает в воздухе тот самый знак неотвратимого, пьянящего опасностью смятения: «Он говорит, приближается буря!» - «Я знаю». И всюду страсти роковые, и от судеб защиты нет.

Cпектакль «Про это» вообще не мог, да и не смог обойтись без крупиц надрывности, которые вспыхивают маслянистым блеском то в аккордах клавиш, то в строчках стихов, то звуках песен: если Маяковский занял свое место в пантеоне поэтических богов, то одно из его имён – Неврастения. А потому - метаться по табору улицы темной, рвать ткань, Петровскому парку звонить, умирать молодым и упасть, опаленным звездой, в комнате с белым потолком, где двое фотографией на белой стене.

Опять же, вот ведь какое дело: спектакль Тачкова-Миленькой-Одуло явно адресован аудитории, которая по ходу пьесы должна распознать очень разные пятна флажков внутри мозаики ассоциаций-реминисценций: визуальных, музыкальных, поэтических. Сначала не веришь ушам, слыша нечто из репертуара Кристины Орбакайте, а затем понимаешь, что с учетом некоторых деталей биографии поэта «Танго втроем» вполне уместно. Поэтому, если отбросить чисто эмоциональную составляющую, за происходящим еще и интересно наблюдать, как за хитроумной шарадой. И, наверное, центральный фрагмент здесь тот, что построен вокруг песни «Звезда по имени солнце»,– в том числе потому, что она уже давно живет сама по себе, то и дело обретая иное звучание в зависимости от контекста и интонации.

Ну и последнее. Один из элементов реквизита в спектакле – узнаваемая краснокожая книжица, половинка двухтомника, изданного в свое время настолько огромным тиражом, что оказался он едва ли не в каждой советской семье, исполняя роль привычного предмета обстановки: достался недорого, места много не занимает, пусть себе. Пожалуй, спектакль «Про это» следует отнести к числу удачных попыток вывести Маяковского из пыльного марева потускневшего хрестоматийного глянца.