Библиотека — это двухъядерный процессор
Заведующий научно-методическим отделом библиотековедения Российской национальной библиотеки (Санкт-Петербург) Сергей Басов о том, какое место занимает библиотека в жизни современной России, а также о культуре и власти, столице и провинции.
- Прошлым летом, когда мы с вами беседовали в прямом эфире радио «Эхо Пензы», позвонил один слушатель, который сказал, что библиотекари просто ничего больше не умеют, и потому цепляются за свою умирающую профессию.
- Как же, помню.
- Что-то изменилось за год в этом отношении?
- Да. Усугубились два взгляда. Первый из них — высоколобой власти, которая руками специалистов из Сколково выпустила атлас профессий будущего, где предрекла смерть к 2020 году архивариусов, библиотекарей, кассиров... там много чего. Они написали, что в библиотечном деле произошла революция, и теперь все будут работать в режиме «24 часа в сутки семь дней в неделю», осуществляя круглосуточный доступ к культурному наследию. Это очень убогий взгляд. Он не учитывает того, что библиотека — это двухъядерный процессор, где одно ядро — это работа с информацией, а второе — работа с людьми. И это невозможно разорвать. Но, мне кажется, первая часть побеждает вторую.
- Почему такое происходит?
- Потому что власть видит в библиотеке именно ее. Недавно Госдума приняла, на мой взгляд, чудовищные поправки к закону о библиотечном деле, связанные с национальной электронной библиотекой. С одной стороны, хорошо, что она приобрела правовой статус именно федеральной информационной системы, а не библиотеки, потому что библиотека без людей — это что-то другое. Но с другой — там такие перекосы, что все профессионалы были против. Но Дума проголосовала. Принтер продолжает работать. А люди тем временем стали больше обращать внимания на библиотеки, в том числе благодаря таким акциям, как «Библионочь» и книжным выставкам-ярмаркам. Я-то вообще постоянно добиваюсь того, чтобы библиотека воспринималась не только как центр местного сообщества, а чтобы она стала центром публичной политики. Где встречаются человек с человеком, человек с властью, и где люди обретают способность и мужество жить собственным умом, как говорил мой любимый Кант.
- В Пензе периодически слышны мнения, что новое здание Лермонтовской библиотеки — это нечто несоразмерно огромное и не используемое в полную силу.
- Мы все должны быть очень благодарны Василию Бочкареву за то, что когда сгорел театр, он не стал выбирать — восстанавливать его или строить библиотеку, а добился и того, и другого. Потому что вопрос о материально-техническом обеспечении культуры — главный. Человек теперь не хочет сидеть около печки, подбрасывать дрова и перелистывать книгу, замусоленную с шестидесятых годов. И этот человек прав. У общества потребления есть свои минусы, но плюс в том, что появляется право предъявлять законные претензии: «Ребята, я плачу свои налоги, будьте добры мне обеспечить достойную библиотеку, достойный театр, достойный клуб». И очень хорошо, что в Пензе есть эта прекрасная библиотека. Пусть к ней предъявляют какие-то архитектурные претензии, но у нас в России это по сути дела единственная библиотека, которая построена за последние годы. Теперь ее надо комплектовать, давайть деньги на поощрение кадров, предоставлять средства на проведение мероприятий. В общем — помогать ей обрести свою аудиторию не только за счет чтения, но и за счет многих других возможностей.
- Вы встречались с пензенскими библиотекарями. О чем шел разговор?
- Я им предложил свой взгляд под названием «Три кита библиотечной модернизации», где первый пункт — как понимать сущность библиотеки. И тут я повторю, что одной сущности нет, потому что это двухъядерный процессор. И если мы это понимаем, то в детской библиотеке должны больше делать упор на общение, а в академической — на информационные технологии. Второе — с каким мировоззрением строится библиотечная система. И здесь тоже есть диалектика между технократизмом и гуманизмом. В их взаимодействии и формируется необходимая парадигма. Ну и третье — как это воплотить? А для этого нужна общественно-государственная система управления. Государственная часть у нас есть. Осталось дело за малым: сформировать общественную.
- В ходе общения с коллегами из глубинки не возникает ли старой темы относительно того, что столичные небожители приезжают учить провинциалов, как им надо жить и работать, а потом оставляют их наедине с реалиями маленьких городов?
-Нет. Это не так. Вообще Россия — это больше Пенза, чем Москва или Петербург. Я гораздо больше получаю, когда куда-то приезжаю, нежели когда сижу в своей Российской национальной библиотеке, где вокруг меня 34 миллиона документов. И люди здесь ближе к здравому смыслу, они дальше от этого безумного телевизора, они дальше от Государственной Думы, которая в одно мгновение может изменить представление о добре и зле. Здесь люди все-таки живут. А там происходит что-то другое.